История это старая. Вначале я просто стал делать ежедневную пробежку по лесу. Нет не так. Вначале я купил квартиру в Гольяново и стал любоваться на лес из своего окна. Это было в далеком 2004 году.
Мне дико повезло. Открывался пейзаж на бескрайний до горизонта настоящий Лес, а не унылые панельные коробки мегаполиса.
Потом я сел на велик. Стал ездить каждые выходные на прогулку. Один, с дочкой, с дочкой и женой, с женой без дочки. Разные комбинации. В основном, один. Гонял я много. Объездил Лосиный Остров вдоль и поперек. Везде, где мог пройти мой велик, я был. Потом я стал выбираться все дальше и дальше, — к Ярославке, за Мытищи. Тарасовка, Перловка. Сгонял в Жостово, был на Уче, Пестовском водохранилище. Акулово. Пироговка. Дмитров. Впрочем, это меня понесло совсем в другую сторону…
…Прошли годы. В апреле 2016 я вдруг сделал резкий разворот от велосипеда. Настоящее предательство друга, с которым не расставался с 2008 года. И стал бегать. Ежедневно. Утром. Постепенно доведя свой моцион до 10 км. Точкой разворота стал перекресток Абрамцевской просеки и просеки ЛЭП. Это как раз 5 км от дома.
Для усиления мотивации ежедневной пробежки, я решил закрепить точку возврата –повесить кормушку. Бегал я уже достаточно, чтобы понимать какие места удачные для размещения кормушки, а какие – нет. В лесу — тьма-тьмущая неудачно повешенных кормушек. В весеннее и осеннее половодья – когда зима стучится костлявой рукой или в страшных судорогах уходит навсегда к чертовой бабушке, к многим кормушкам не подступиться. Талый снег, ручьи, заболоченные низины. Масса препятствий и преград. Как результат – промоченные ноги, пустые деревянные и пластиковые поделки, брошенные без корма, всего в паре шагов от тропинки.
Бесчисленное множество троп, дорожек, просек, по которым ежедневно топают сотни, а может и тысячи, — старых, молодых, бодрых, изможденных, веселых, шаркающих ног. Кроссовки, кеды, валенки, ботинки, туфли, босоножки. Одинокие или в сопровождении любящих четырех лап. Кто-то летит, а кто-то очень медленно ползет. У каждого свой темп, у каждого своя дорога. И многие из этих людей в своих сумках или карманах держат семечки, сухари, орешки. Только насыпать корм удается в редкую кормушку.
Я очень хотел, чтобы моя была именно такой. Редкой. Не каждой. Чтобы в ней всегда было угощение и для белок и для птичек. А для этого, она должна быть всегда видна с тропы. К ней легко, без экстрима, можно было бы подойти любому прохожему. В любую погоду, в любое время года.
Каких я только птиц не встречал в своей кормушке за последние полтора года. Синицы, снегири, сойки, поползни, щеглы, зяблики. Даже дятла видел. Хотя и издалека. Уже за десятки метров, завидев, что я иду прямо к нему, он дунул на самую высокую березу и оттуда рассматривал меня. А я – его. Так в гляделки мы играли минут десять. Наконец, я ему надоел окончательно– и он улетел в глубь чащи. Самый пугливый обитатель Лосиного Острова, малый пестрый дятел.
Опять я заболтался. Справа от тропы, на холмике, стоят, плотно прислонившись друг к другу, 4 ствола уже засохших деревьев. Неизвестной породы. То ли осины, то ли клены, то ли тополя. Так до сих пор для меня эта неразгаданная тайна.
Четыре ствола на возвышенности. Даже в самую талую погоду можно подойти к ним, не замочив ног. Рядом, через асфальт просеки, каждую весну течет бурный ручей и разливается гигантская лужа. И лужа, и ручей исчезнут в самом конце мая. Чуть дальше расположен мангровый лес. Там настолько заболачивается место весной, что не просыхает ни летом, ни осенью. Кормушек рядом висит много – только подойти к ним – никакой возможности. Их активно заряжают прохожие только в разгар зимы, когда все подходы укрываются надежным снежным покровом. В такое время открываются порталы в новые измерения и пространства. Можно добраться туда, куда никогда и никто в обычное время не забирается. Только Лешие, Кикиморы и Домовые.
Ноябрь 2016 года. Первая кормушка. Я нарисовал чертеж, прикинул сколько и какого материала мне понадобится и пошел в близлежащий магазин «Все для дома». Там меня ожидало первое разочарование – нужных мне досок не было. Был только штапик и плинтусная доска. Штапик был двух видов – плоский и угловой. Плинтусная доска была шириной 40 мм. Это все.
Взял, что было, а не что нужно, вернулся домой и сел на пол, создавать свою первую кормушку. Днище соорудил из основания очередной по счету (кажется третьей, но это не точно), убиенной Ричардом когтеточки. Это было ДСП из опилок. Серьезный просчет. Через полтора года ДСП сгнило и похоронило кормушку. Из уголкового штапика собрал каркас. Из плоских досок соорудил крышу. Чтобы не протекала крыша, решил положить картон под доски. Вторая ошибка. Картон постепенно размок и стал расслаиваться. Затем плесневеть. Соединялись доски гвоздями. Еще одна ошибка. Гвоздь – тупая и злая штука. Он раскалывает древесину, прочным такое соединение можно считать с большой условностью. В общем, первый опыт.
Сборка длилась около 2 дней. Получилось, несмотря на мои вялые перфекционистские старания, достаточно кособокое сооружение. На следующее утро, я пошел в лес и повесил кормушку там, где планировал. Вешая, я сделал еще одну ошибку – повесил слишком высоко. Даже мне, взрослому, часто было высоко тянуться класть корм, — что тогда говорить о стариках и детях.
С этого дня у меня появилась новая привычка. Я стал брать с собой ежедневно на пробежку, семечки и орешки. Семки – для птичек, а орешки для белочек.
Так длилось довольно долго. Кормушка выдержала одну зиму, затем вторую. Неделю назад, вдруг заметил, что край пола кормушки опасно ходит ходуном и решил срочно починить это безобразие на следующий день. Приготовил инструменты.
Но на следующее утро все пошло наперекосяк. Я заболел. Лихоманка была неожиданной, сильной и злобной. Я был прикован к кровати 3 дня. Занимался только самыми неотложными делами. Ломота, температура, кашель. Так пролетела неделя.
В пятницу не выдержал, рано утром встал, взял инструменты, сел в машину и поехал в лес. Картина, которую увидели мои глаза, была безрадостной и печальной. Обломками кормушки было усеяна вся площадка перед деревьями. Веревки, деревянные щепки, ДСП со сколотыми краями. Синицы рассеяно скакали по веткам рядом с привычным местом корма. Только кормушки уже не было. Я собрал обломки и побрел к машине. Кашель меня колотил сильно, а ноги я промочил в ручье.
В субботу я поехал в Леруа за дровами. На этот раз с материалом у меня выбор был богаче. Изначально я планировал купить лист фанеры — для днища и крыши, но посмотрев на его габариты 3х3м, как-то резко передумал. Лист нужно будет пилить на куски, в машину я такую площадь не засуну. Да и дома нужен специальный лобзик, а у меня ничего кроме обычной пилы нет. В общем, я ограничился двумя досками 145х20 мм по 2 метра длиной и двумя двухметровыми рейками 40х20 мм. О лобзике я думал часто. Заготовки у меня выходили с кривыми резами. Далекими от идеальных. Душа требовала совершенства.
На этот раз сборку делали с дочкой вместе. Вместе принимали решения о конструкции и вариантах крепежа. Я учел свой прошлый опыт и категорически отказался от гвоздей, отдав предпочтение соединению на саморезах. Для прочности, соединения делались на металлических уголках. Днище собрали из двух досок 300х145 мм. К нему прикрепили каркас из реек. К каркасу — «ножки» высотой 150 мм и сверху такой же каркас, что и на днище. Крышу собрали из трех досок, прикрепив их жестко саморезами к потолку. Между «потолком» и «полом» было достаточно много места. Подумав немного, решили сделать посередине полку – «второй этаж». Идею дала дочь, — и мне она сразу понравилась. Я не видел раньше таких кормушек, — полка с семечками для синичек, а внизу на полу кормушки – просторный отсек для белок. Чтобы семки и орехи не сыпались со второго этажа, я сделал из штапика бордюр. Для установки полки пришлось покреативить. Я создал горизонтальные «уши» из остатков реек и жестко прикрепил их снизу к полочке. Полочку я поставил на перекладины из штапика, жестко зажав саморезами за «уши». Получилось прочно.
Глядя на свою кормушку version 2, я опять обнаружил кособокое сооружение, как и в первый раз. Более прочное, более функциональное. Но все-таки с неровными краями, косыми сторонами. Живое, родное, но не идеальное. Для перфекционисткого реза необходим электролобзик с металлическими направляющими. В который раз за день я пожалел, что такого лобзика у меня нет. Только тамиевская пила.
Сегодня утром взял кормушку, инструменты, сел в машину и поехал в лес. Запарковался рядом с въездом в больницу. К месту установки пошел пешком. На тропе было достаточно сухо. Глаз постоянно скользил сквозь деревья. Это было непривычно. Просматривалось все вокруг на сотни метров. Как будто это не лес, а прореженный парк.
Наконец, я на месте. Разложил инструменты. Солнце ярко и весело говорило, что все-таки Весна. Несмотря на болезнь, лед и снег. Скоро будет тепло. Скоро опять наполнится сердце Радостью, Светом и Любовью. Синицы звонко поддакивая, тренькали вокруг. Еще не успели отвыкнуть от старой кормушки. Ничего, сейчас я вам новую повешу!
Затем сверху раздался звонкий цокот. Белка пришла завтракать! А я только начал. Насыпал в сторонке две кучки семок, — на прогалинку под дерево, в шагах трех от себя, и пошел крутить дальше саморезы, тянуть ванты.
Вешаю кормушку и краем глаза наблюдаю за белкой и синицами. Гвалт с каждой минутой только усиливался. Угощение на льду синицам были побоку, судя по всему, интерес представляла именно кормушка. Привычка брала свое.
Белка, наконец, нашла россыпь корма и села завтракать. Я ее пару раз сфоткал, не отвлекаясь от монтажа.
Незаметно прошел час. Я закончил. Кормушка встала на место. Я повесил ее значительно ниже, чем первую, – чтобы дети и старики могли своими ладошками дотянуться, а не только взрослые. Для надежности проверил еще раз ванты, — подтянул саморезы по углам и насыпал щедро семечек в оба этажа — с горкой.
Сразу начался дикий гвалт. Синицы друг за другом пикировали в кормушку, хватали семечки и тут же выпархивали. Радостно стало на душе. Я собрал инструмент в рюкзак и встал в паре шагов наблюдать. Птицы не обращали на меня внимания. Действовали как по конвейеру – ветка, кормушка, семечко, ветка. И так до бесконечности. Белка лузгала, не обращая внимания на кормушку, как старая бабка на скамейке у подъезда. Все были заняты. Я набрал свежий лесной воздух в легкие, закашлялся, поправил рюкзак и пошел в сторону автомобиля. Прохожих еще не было. Овчарка дворовой породы с хозяйкой. Два таджика с кефиром в пластиковом пакете. Пожалуй, все.
Воскресенье. Незаметно начинался день. Конец такой длинной, холодной и снежной зимы. Весна. На сердце было радостно и грустно одновременно. Жизнь. Продолжение.